Между представителями «западных» и «восточных» культур есть достоверные психологические различия: для первых более характерны индивидуализм и аналитическое мышление, для вторых — коллективизм и холистическое мышление. Психологи из Китая и США показали, что такие же различия имеются между районами Китая, где традиционно выращивают пшеницу и рис. Население «пшеничных» районов более склонно к аналитическому мышлению и индивидуализму, чем жители «рисовых» областей. Эти различия не удается объяснить ни уровнем благосостояния, ни климатическими, ни эпидемиологическими причинами. По-видимому, выращивание риса, требующее высокого уровня коллективизма и кооперации, в долгосрочной перспективе способствует закреплению в местной культуре коллективистских традиций, тогда как выращивание пшеницы способствует индивидуалистическому мироощущению.
«Запад есть Запад, Восток есть Восток» — истина не только самоочевидная, но и имеющая солидную научную основу. Психологи собрали большой фактический материал, показывающий статистически достоверные психологические различия между западными и восточными культурами (необходимо уточнить, что под «Западом» в большинстве исследований имеются в виду жители развитых стран Европы и Северной Америки, а под «Востоком» — население Восточной Азии). На Западе более распространены индивидуализм и аналитическое мышление: строгое, логическое, оперирующее абстрактными категориями, раскладывающее по полочкам, избегающее противоречий. Западный человек, как правило, убежден, что если утверждение А — истинно, то не А — ложно. На Востоке популярен коллективизм и холистическое мышление: более интуитивное, пытающееся осмыслить вещи в их целостности, не всегда строгое, реже прибегающее к формальной логике и порой допускающее парадоксы (например, А и не А могут считаться верными одновременно); см. R. E. Nisbett, K. Peng, I. Choi, A. Norenzayan, 2001. Culture and Systems of Thought: Holistic Versus Analytic Cognition.
Дело, конечно, не сводится к простому делению на Запад и Восток. Реальная картина намного сложнее. Например, показано, что либералам более свойственно аналитическое мышление (считающееся частью «западного» психотипа) по сравнению с консерваторами, причем не только в Европе и Америке, но и в Китае (T. Talhelm, J. Haidt, S. Oishi, X. Zhang, F. Miao, S. Chen, 2012. Liberals Think More Analytically (More ‘Weird’) than Conservatives).
Для объяснения этих различий предложен ряд гипотез, из которых самой популярной является «гипотеза модернизации». Она гласит, что с ростом уровня жизни и образования культурное развитие общества всё более склоняется в сторону индивидуализма и аналитического мышления. Эта гипотеза получила неплохую статистическую поддержку в ходе сравнения различных стран, однако из общего тренда выбиваются богатые страны Восточной Азии, такие как Япония, Тайвань, Сингапур, Гонконг, Южная Корея. Несмотря на высокий уровень жизни и образования, в этих странах доминирует «восточный» стиль мышления (рис. 1).
Существует также «эпидемиологическая гипотеза» (pathogen prevalence theory), предполагающая, что в районах с высоким риском инфекционных заболеваний небезопасно общаться с незнакомцами, что способствует взаимной изоляции групп и, соответственно, коллективистскому мироощущению, связанному с противопоставлением своих и чужих.
Впрочем, риск инфекций коррелирует с климатом (чем он жарче, тем больше инфекционных болезней), а с климатом коррелирует много всего другого, в том числе способы добычи пропитания — традиционный экономический уклад. На различиях в способах хозяйствования основана третья гипотеза (subsistence theory), сторонники которой подчеркивают разницу между скотоводами и земледельцами: первые меньше зависят друг от друга и потому становятся индивидуалистами, вторым же необходим коллективизм.
Психологи из Китая и США, опубликовавшие результаты своих исследований в последнем выпуске журнала Science, обратили внимание на неполноту «гипотезы способов хозяйствования», поскольку она упускает из виду тот очевидный факт, что земледельцы бывают разные. Две главные сельскохозяйственные культуры, возделываемые в Китае, — пшеница и рис — требуют совершенно разной организации труда, что, по мнению авторов, способствует развитию, соответственно, индивидуализма или коллективизма.
Выращивание риса на заливных полях — занятие намного более трудоемкое, чем выращивание пшеницы. В доиндустриальную эпоху китайцам, трудящимся на рисовых полях, приходилось работать в среднем в два раза больше часов в сутки по сравнению с соотечественниками, выращивающими пшеницу. Китайский справочник по сельскому хозяйству XVII века прямо рекомендует хозяйствам, страдающим от дефицита рабочей силы, выращивать пшеницу, а не рис. Помимо прочего, возделывание риса требует строительства и поддержания в рабочем состоянии сложных ирригационных систем — задача, совершенно неподъемная для отдельно взятой крестьянской семьи. Это предполагает высокий уровень кооперации и взаимозависимости. Во всех рисоводческих областях Юго-Восточной Азии крестьяне сотрудничают друг с другом, например сажают рис в разное время, чтобы семьи могли по очереди помогать друг другу. Это необходимо в периоды посадки риса и сбора урожая, когда требуется в сжатые сроки выполнить огромный объем работ. Понятно, что такой способ хозяйствования должен способствовать развитию коллективистского мироощущения и моральных норм, препятствующих социальному паразитизму.
Пшеницу, напротив, может успешно выращивать отдельно взятая китайская семья. Ирригации для этого не нужно — хватает естественных дождей. Соответственно, такой уклад создает меньше предпосылок для развития коллективистской культуры.
Авторы исходили из разумного предположения, что культурная эволюция обладает некоторой инерцией, то есть человек не должен своими руками выращивать рис, чтобы воспринять исторически сложившуюся в данной области «рисовую» культуру.
Для проверки своей гипотезы авторы сравнили северные районы Китая, где выращивают в основном пшеницу, с южными, традиционно рисоводческими областями (рис. 2). Население всех исследованных областей более-менее однородно в плане языка, истории и религии, что делает такое сравнение более информативным, чем, например, сравнение азиатских народов с европейскими.
Три гипотезы — «модернизации», «эпидемиологическая» и «рисовая» — дают разные предсказания о распределении коллективистско-холистического и индивидуалистско-аналитического стилей мышления по территории Китая. Первая гипотеза предсказывает максимум коллективизма и холизма в наиболее бедных внутренних районах, вторая — на юго-западе, где максимален уровень инфекционных заболеваний, третья — на юго-востоке, где больше всего площадей отведено под заливные рисовые поля. Кроме того, «рисовая» гипотеза предсказывает относительно резкий переход от коллективизма к индивидуализму на условной границе, примерно совпадающей с рекой Янцзы и делящей Китай на «пшеничный» север и «рисовый» юг.
Авторы протестировали 1162 студентов из разных районов Китая. Для оценки стиля мышления использовался классический триадный тест. В этом тесте испытуемому предлагают выбрать из трех понятий два наиболее близких. При этом понятия в триаде подобраны таким образом, чтобы два из них объединялись по принадлежности к одной и той же абстрактной категории, два другие — по признаку функционального взаимодействия, а третье возможное объединение вообще не имело смысла. Пример триады — автобус, поезд и рельсы. Автобус и поезд — транспортные средства, поезд и рельсы — компоненты единой функциональной системы, автобус и рельсы — бессмысленная комбинация. Другой пример — морковь, кролик и панда. Человек, склонный к аналитическому мышлению, с большей вероятностью объединит кролика с пандой, потому что они животные, тогда как холист скорее объединит кролика с морковью, потому что кролики едят морковь (панды же, как известно любому китайцу, питаются бамбуком). Триадный тест ранее был многократно испытан на разных выборках, причем оказалось, что индивидуалисты-западники чаще объединяет кроликов с пандами, а коллективисты из восточных культур — с морковью.
Полученные данные не подтвердили гипотезу модернизации: студенты из бедных районов в среднем продемонстрировали более аналитический склад ума, чем жители богатых областей. Не подтвердилась и эпидемиологическая гипотеза: выходцы из районов с высокой частотой инфекционных заболеваний оказались даже чуть более «аналитиками» по сравнению с выходцами из районов с меньшим риском инфекций. Единственной моделью, согласующейся с данными, оказалась рисовая гипотеза. Выходцы из районов с преобладанием рисовых заливных полей продемонстрировали достоверно большую склонность к холистическому мышлению по сравнению со студентами из пшеничных районов.
Поскольку север и юг Китая различаются, кроме соотношения риса и пшеницы, еще и по целому ряду других параметров, авторы отдельно проанализировали данные по «рисово-пшеничной границе», то есть по провинциям, где районы с преобладанием пшеницы непосредственно граничат с рисоводческими, в то время как по остальным параметрам эти районы практически не отличаются друг от друга (224 студента в исследованной выборке были родом из таких пограничных провинций). Рисовая гипотеза снова подтвердилась: граница распространения сельскохозяйственных культур в точности совпала с границами ареалов «восточного» и «западного» стиля мышления.
Авторы использовали еще два теста, широко применяемых в сравнительных исследованиях «Востока» и «Запада». Первый тест состоит в том, что испытуемого просят нарисовать схему из кружочков и линий, изображающую его взаимоотношения с друзьями (социограмму, см. Sociogram). Люди из «западных», индивидуалистических культур на таких схемах изображают себя кружочком большего диаметра, тогда как люди с «восточным» складом ума, наоборот, преуменьшают свой размер по сравнению с друзьями. Например, у американцев «свой» кружок получается в среднем на 6 мм больше, у европейцев — на 3,5 мм, а у японцев — немного меньше, чем кружки, изображающие друзей. В полном соответствии с ожиданиями авторов, студенты из пшеничных провинций изобразили себя более крупными кружками, чем друзей (в среднем на 1,5 мм), выходцы из рисовых районов — чуть меньшими (на 0,03 мм). Никакой связи с богатством и эпидемиологией выявить не удалось.
Второй тест был направлен на оценку уровня парохиализма, или преданности «своим» (это одна из характерных черт восточного типа мышления). В этом тесте испытуемый должен решить, сколько денег он готов потратить на то, чтобы отблагодарить (или наказать) близкого друга (или незнакомца), с которым он затеял совместный бизнес и который поступил честно (или нечестно) и поэтому испытуемый заработал на 50% больше (или меньше), чем рассчитывал. Судя по результатам теста, жители рисовых областей с большей готовностью благодарят друзей и с меньшей — наказывают их, чем жители пшеничных провинций. Это согласуется с предположением о повышенном парохиализме в «рисовой» культуре. Что касается незнакомцев, то с ними жители рисовых и пшеничных областей обходились примерно одинаково. Модернизационная и эпидемиологическая гипотезы, как и в предыдущих случаях, не смогли объяснить полученные результаты.
Дополнительные подтверждения рисовой гипотезы авторы получили при анализе статистики разводов и патентов. Ранее было показано, что люди с «западным» складом ума, во-первых, чаще разводятся (видимо, потому что меньше ценят семейные узы), во-вторых, обладают большей креативностью и поэтому чаще что-нибудь изобретают. Оказалось, что и число разводов, и число патентов по районам Китая положительно коррелирует с площадью пшеничных полей по отношению к рисовым. Правда, оба показателя коррелируют также и с уровнем благосостояния (в богатых районах и разводов, и патентов регистрируется больше), но если сделать поправку на богатство, то первая корреляция всё равно остается значимой. Эпидемиологическая обстановка на патенты и разводы не влияет.
Таким образом, «рисовая гипотеза» получила весомые подтверждения. Авторы делают вывод, что культуры северной (пшеничной) и южной (рисовой) частей Китая существенно различаются. Северяне по своему психологическому складу ближе к «западной» культуре, южане — типичные представители «востока».
Сопоставив свои результаты с полученными ранее данными по западным и восточным странам, авторы обнаружили, что дихотомия «пшеница — рис» может объяснить различия между Западом и Востоком лишь частично. Иными словами, преобладание «западного» мышления на Западе и «восточного» на Востоке лишь отчасти объясняется тем, что на Западе сеяли в основном пшеницу (и другие злаки, не требующие высокого коллективизма), а на Востоке — рис. Безусловно, есть и другие факторы, влияющие на эти культурные различия. Зато рисовая гипотеза отлично объясняет «выпадение» богатых стран Восточной Азии из общего тренда, показанного на рис. 1. Если в Китае традиционно выращивали и рис, и пшеницу, то Япония и Южная Корея — чисто рисовые страны. Вероятно, этим и объясняются их коллективистские традиции.
Остается открытым вопрос о том, как долго могут сохраняться культурные различия, обусловленные традиционным земледельческим укладом, после того, как большинство населения перестало заниматься сельским хозяйством.
Источник: http://elementy.ru/